Покаянное чувство в молитвах и песнопениях Святой Четыредесятницы

Св. Церковь, в попечении о нашем спасении, из годичного Богослужебного круга уделяет полгода для покаяния, избирая для этого среду, пятницу и четыре поста.

Покаяние, по учению Св. Церкви, имеет подготовительное значение для нашего спасения (Мк. 1, 15). Без покаяния нет спасения, как без начала нет конца. Христианство — новая жизнь во Христе вместо старой греховной (Гал. VI, 15; 2 Кор. V, 17). Покаяние устраняет греховность старой жизни и полагает начало новой. Это устранение греховности начинается через покаяние в духе, т. е. в разуме, чувстве и воле.

Покаяние в разуме начинается через внутреннее самопознание себя, когда человек закрывает телесные очи и духовным взором проникает внутрь себя. Здесь он находит содеянное им зло и осознает его как грех, или нарушение воли Божией. В этом грехе без оправдания и извинения признает свою виновность и, чувствуя слабость в борьбе с ним, обращается за помощью к Богу.

Работа разума сопровождается чувством, которое приближает и усваивает работу разума, жертвует свою жизненную силу для духовного очищения и делает покаяние желанным и радостным.

Глубина чувства и содержательность его определяет силу решимости для воли исторгнуть из души грех и не дать войти новому. Воля здесь этого желает, хочет, решается и действует. Таким образом, покаянное чувство, побуждающее волю к борьбе с грехом, имеет особое значение в нашем спасении.

Глубиной и содержательностью чувства определяется степень духовной чистоты, а вместе с тем и способность к восприятию совершеннейших благ спасения. Создать покаянное чувство — значит положить начало спасению, а развить глубину его — значит содействовать совершенству спасения. Задачу создания и развития покаянного чувства и выполняет Св. Церковь в своих молитвах и песнопениях за время всех постов и особенно за время Четыредесятницы.

Эта работа Церкви связана с нарочитым церковно-Богослужебным чинопоследованием. Еще за три недели до Четыредесятницы Св. Церковь сосредоточивает внимание христианина на внутреннем состоянии его духа, чтобы указать ему, где и в чем опасность. Она образами мытаря и фарисея указывает, что нужно для спасения. „Фарисеева убежим высокоглаголания" и научимся у мытаря смиренному покаянию (Кондак).

«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен, но яко Щедр, очисти благоутробною Твоею милостию». — «На спасения стези настави мя, Богородице, студными бо окалях душу грехми и в лености все житие мое иждих; но Твоими молитвами избави мя от всякия нечистоты». — «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое».

«Множества содеянных мною лютых помышляя окаянный, трепещу страшнаго дне судного; но надеяся на милость благоутробия Твоего, яко Давид, вопию Ти: «Помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости». Здесь уже есть сознание греховности, соединенное с признанием личной виновности и слабости в борьбе с грехом, а также обращение к Богу за помощью.

Опасность, — говорит Церковь — внутри: в эгоизме, гордости, себялюбии и тщеславии, и в неделю о блудном сыне она раскрывает весь ужас этого греховного состояния падшего человека и указывает величие Божия милосердия. Блудно иждих мое житие, Отеческия славы Твоея удалихся безумно, расточив Твое богатство, Господи, обнищавшее мое сердце не презри,.. согреших пред Тобою, приими мя кающася, яко единаго от наемник... (Кондак и седален).

Отношение кающегося грешника к наполняющей его душу греховности и к причинам, вызвавшим это состояние, Св. Церковь изображает в другом песнопении. «На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона. На вербиих, посреде его обесихом органы наша». Там пленившие нас требовали от нас песней и веселья. «Воспойте нам, — говорили они, — от песней Сионских». — «Како воспоем песнь Господню на земли чуждей? Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя. Прильпни язык мой гортани моему», если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалим во главе веселия моего. «Помяни, Господи, сыны Эдомския, в день Иерусалимль глаголющия: истощайте, истощайте до оснований его . Дщи Вавилоня окаянная, блажен иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен иже имет и разбиет младенцы твоя о камень».

Вавилон — это символ греховной тьмы и беззаконной жизни, где не может быть веселья и радости для христианина. Дщи Вавилоня и дети ее — это символ совокупности зла и греховности, наполнившей нашу душу и создавшей Богопротивную жизнь. Всякий, кто сокрушит эту греховность и покаянием рассеет тьму беззакония, блажен. Это покаянное чувство отвращает человека от греха и побуждает его любить святость жизни.

Затем, в неделю мясопустную Церковь устрашает нераскаянного грешника картиной Страшного Суда, побуждает его ко спасению не только любовию, но и страхом наказания. «Помышляю день страшный и плачу деяний моих лукавых: како отвещаю Бессмертному Царю? или коим дерзновением воззрю на Судию блудный аз? Благоутробный Отче, Сыне Единородный, Душе Снятый, помилуй мя» (Седален). Наконец, в последнюю — сыропустную неделю Церковь напоминает об изгнании Адама из рая, как символе нашего удаления от Господа а причине всех бед и скорбей.

Адам изгнан был за преслушание одной заповеди, а я, — говорит душа, — «отметаю всегда Твоя словеса. Адам из рая отгонится, пищи (запрещенной) причастився, преступнаго ради невоздержания»; отсюда и мы, желая быть жителями рая, «отринем неполезныя пищи». Первое негодование падает на пищу, оттуда и пост на нее. Но еще прежде ядения страсть привлекала к запрещенному плоду, — вот с чем надо бороться. Но кто поможет нам выйти из-под этого ига страстей, если не милосердный Господь? И вот к Нему-то и обращается слезно кающаяся душа.

«Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя, вонми души моей и избави ю». Вот в такой последовательности религиозных переживаний Св. Церковь зарождает в душе грешника покаянное чувство еще до наступления поста. Теперь же покаянное чувство будет наполняться новым содержанием.

Прежде всего человек обращается к Господу с мольбой помочь ему освободиться от духовной скверны. Он взывает: «Господи и Владыко живота моего», не даждь ми: «духа праздности», т. е. духовной пустоты и безсодержательности жизни; «уныния», или тоски от этой пустоты; «любоначалия», или желания поставить себя в начале всего и выше всего; «празднословия», или безсмысленных и ненужных разговоров и речей. Вместо всего этого — даждь ми, Господи: «дух целомудрия», т. е. полное и совершенное духовно-телесное единство и благочестие вместо праздности; вместо уныния — «смиренномудрие», или сознание своего недостоинства и желание подвига. Даждь ми, Господи, и «дух терпения» вместо любоначалия, чтобы я терпеливо переносил скорби и испытания и не уничижал других сознанием своей правоты; «дух любве» к Богу и ближнему, и, наконец, даруй ми, Господи, «зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего», т. е., вместо замечания чужих грехов и осуждения людей, помоги мне, Господи, зреть мои прегрешения и покаянием изгладить их.

Это обращение к помощи Божией достигает наивысшего напряжения в содержании Великого канона Андрея Критского (250 стихов). «Откуду начну плаката окаяннаго моего жития деяний, кое ли положу начало нынешнему рыданию?». «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», — восклицает кающийся за каждым стихом. «На недвижимом, Христе, камени заповедей Твоих утверди мое помышление». А затем, под влиянием приведенных добрых и отрицательных примеров, человек и сам принимается за свое' исправление, сначала под влиянием страха, а после и по любви к Богу и подвигу. «Душе моя, душе моя, возстани, что спиши? — говорит он, — конец приближается, и имаши смутитися; восприми убо, да пощадит тя Христос Бог...».

Это покаянное настроение удерживается и всю первую седмицу Великого поста и награждается в конце торжеством Православия, чтобы кающийся ободрился сознанием истинности своей веры и подготовился к следующей неделе для осуществления этой истины в правде, т. е. в благочестивой жизни.

Во второй седмице внутренняя самодеятельность еще больше развивается и переходит уже в подвиг. «Ныне время делательное явися, ...возстанем убо постящеся, принесем слезы умиления милостынями, зовуще: согрешихом паче песка морскаго»... За эти две седмицы в душе окончательно произошел поворот к лучшему.

Теперь «поста наченше третию седмицу, плотския страсти увядивше от душ наших, цветы Божественные пожнем». Грешник уже успел ослабить душевные страсти, хотя еще и не вполне, и время подвигов еще для него не кончилось, и он должен продолжать их в надежде на благой исход. Пред его взором теперь поставляется честный Крест, и душа его подвигается мыслию к светлому его прославлению и поклонению. Теперь он может насладиться знамением бесконечной любви Божией, а душа—отдохнуть вод честным Его древом. «Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим»,— восклицает кающийся.

«Преполовивше сей священный пощения путь, к будущему радостно потецем», и Св. Церковь в четвертую седмицу подвигу кающегося представляет духовную лествицу рая с различными добродетелями, которые как ступени, ведут человека к Богу.

Чтобы легче было восходить по ней, Св. Церковь в пятую седмицу указывает и живой пример такого восхождения в лице преподобной Марии Египетской (VI века), которая полвека провела в пустыне и достигла ангельской чистоты. Вот что может сделать покаяние!

В эту же пятую седмицу для тех, которые не могли или не хотели воспользоваться руководством Церкви в минувшие дни, она еще раз повторяет весь Великий канон и в субботу заканчивает похвалой, или акафистом, Богоматери, Которая помогает всякому обращающемуся к Ней грешнику в борьбе со страстьми и похотьми.

И, наконец, шестой седмицей заканчивается Четыредесятница. Свершить ее как должно — подвиг трудный, и Церковь награждает кающегося радостию прославления Страстей Христовых и надеждой Воскресения Его. Еще в пятницу она восклицает: «Душеполезную совершивше Четыредесятницу, и святую седмицу Страсти Твоея просим видети, Человеколюбче, еже прославити в ней... неизреченное нас ради смотрение Твое». А субботу посвящает воскрешению праведного Лазаря, прообразовавшему и наше воскресение. Если его воскресили немногие слова Господни, то и нас могли поднять из гроба греховного и воскресить духовно те многочисленные глаголы Божии, которые Св. Церковь предлагала нам за время всей Четыредесятницы. И в нашей воле было внимать им и — спастись или отвергнуть и погибнуть.

Вот какой духовный путь через покаяние уготовляет нам Св. Церковь, чтобы мы смогли очистить свою душу и удостоиться спасения. Такой глубины покаянного чувства не могут создать никакие условия внецерковной жизни. Только Св. Церковь с ее Богослужебным укладом и всем чинопоследованием может поднять кающегося грешника на такую высоту. Вот почему всякий человек, воспитанный церковной службой, любит каяться и может восходить по пути праведности. Без участия в Богослужении нет глубины покаяния, а без покаяния нет жизни во Христе, нет духовного совершенства и спасения. Страшен грех, но еще гибельнее нераскаянность во грехе. Вот почему Христос Спаситель я сказал Своим ученикам: «Тако подобаше... проповедатися... покаянию и отпущению грехов во всех языцех» (Лк. XXIV, 46—47). И те люди, которые способны на глубину греховного раскаяния, могут подняться и на высоту духовного совершенства и спасения.

Прот. И Сокаль. Покаянное чувство в молитвах и песнопениях Святой Четыредесятницы. ЖМП. 1950. № 3.